Незадолго до рождества Марина должна была сделать репортаж о фортепианном концерте. Вот тут-то она и наткнулась на Вадима, на непреодолимую стену его мужского обаяния и эгоизма. Вадим был талантливый музыкант, но это было не все. Было что-то еще, что смутило ее, надломило ее гордость, и она сдалась.
Через три месяца Марина стала женой музыканта. Оба испытывали страсть друг к другу, но никто не желал пойти на уступки другому, отказаться от своего образа жизни. Они были странной парой. Подолгу не виделись, потом вдруг бросали все дела, и в каком-нибудь отеле сутки напролет занимались любовью, терзая друг друга до изнеможения. Они были настолько близки, насколько могут быть близки два человека, и ни один по настоящему не знал другого, каждый существовал в своем во веки тайном мире. Им как будто нравились ожоги встреч, эта боль ревности, эта любовь до судорог. Марина еще не подозревала, что ее супруг нуждается в психиатре. Это выглядело сущим бредом, но жить по - другому они не смогли бы. Так пролетело два года.
***
Марина несколько часов бродила по городу. Дождь несколько раз начинался и переставал, и в короткие перерывы на улицы высыпала неторопливая воскресная толпа, образуя живую гудящую массу. Воспоминания о Вадиме держали крепко, она дышала с трудом, словно пронзенная клинком. С этим нужно было что-то делать. Взгляд ее наткнулся на вывеску. Это было кафе.
Несколько ступенек вверх, стеклянная дверь, столики в мягком свете, окутанный пеленой табачного дыма игорный зал сбоку. Слышался мужской смех, обрывки разговоров, стук шаров. Марина устроилась за столиком у стены, откуда ей удобно было наблюдать за игроками. Музыка не заглушала звуков, она витала где-то под потолком, добавляя к заурядному гулу мягкие акценты.
Марина встрепенулась, когда официант поставил перед ней кофе и бокал вина.
- Я это заказывала?
Официант приподнял правую бровь и невозмутимо ответил:
- Да, мадам.
- Вот как? Тогда принесите сигареты -Какие?
- Мальборо.
