Но видя, каким жадным взглядом он на нее уставился, она поняла, что только разозлит его.
Девушка покорно сняла передник, потом, стараясь повернуться к нему боком, сняла трусики. Людвиг жадно разглядывал ее тело. Потом она одела одни из принесенных им черных трусиков, набросила на тело комбинацию и, наконец, натянула на ноги черные ажурные чулочки.
Черт! Как же она была хороша и сексуальна в этом наряде. Сквозь кружева комбинации просвечивало тело, две молочно белые полоски ее ляжек светились между окончаниями чулок и подолом комбинации. Да, раздетая женщина не так интересна как прекрасно полуодетая. Людвиг еле сдержал себя, чтобы не наброситься на нее. Но он утром дал себе слово, что подождет несколько дней, пока у девушки заживут ранки на разрывах девственной плевы. И, как истинный ариец, сдержал свое слово.
Глава 3.
Адель уже несколько недель жила в доме немецкого офицера. Правда, когда была его дежурная смена в лагере, ей приходилось одевать робу и идти на работы в лагерь. Но все знали, что она служанка офицера и на черные или тяжелые работы ее не ставили. Она или помогала на кухне или шила на швейных машинках какие-то брезентовые чехлы для нужд немецкой армии. Отца она больше не видела, да и не надеялась его увидеть. Так как был он в мужской половине лагеря. И был ли он жив или нет — ей было неизвестно. Однажды она попыталась спросить об этом Людвига, но он только хмыкнул в ответ. И она поняла, что отца больше никогда не увидит.
Жизнь Адели была легче, чем у остальных лагерных женщин. Она сытно отъедалась, когда была в доме Людвига. Лагерные работы и хлопоты в доме не утомляли ее. Но за это приходилось расплачиваться своим телом. Немец теперь имел ее, когда хотел и как хотел. Она по дому ходила иногда только все в том же передничке, иногда в чулках и комбинации. Но никогда офицер не разрешал ей одевать трусов. Иногда он позволял ей надеть черные кружевные трусы, только для того, чтобы вскорости самому их снять.
