", сказала тётя Наташа, с какой-то ноткой отчаянного ироничного разочарования, "просто прекра - а - асно! "
От страха произошедшего разоблачения, я взял в обе ладони её ступню, и полностью прижавшись к ней лицом, продолжал целовать её пальцы, вообще не отрывая губ, заливаясь при этом слезами так, что практически ничего не было видно, и, пискляво, как мышонок, продолжая её умолять: "Не говорите об этом отцу! Не говорите! Пожалуйста! Я не буду больше! Дайте мне шанс! Не говорите ничего! "
"Прекрати, Вячеслав! ", сказала уже более строгим голосом, "В этой жизни за всё нужно платить! За всё! "
"Ну пожалуйста - а - а! ", пискляво хныкал я
"А что ты мне предлагаешь? М? ", сказала она всё тем же не тающим голосом, нагнувшись немного ко мне, продолжающему унижаться, целуя её ноги, "Как я буду смотреть в глаза твоей матери, когда она будет лить слёзы, убиваясь, что её сын стал пидаром? Это я должна покрывать, Слав, да? Как я буду смотреть ей в глаза, зная, что могла, но ничего не сделала?! Прости, но твои родители должны всё знать.."
"Не на - а - а - до! Я не буду таким! Я не буду больше...", плакал в истерике я, продолжая мусолить своими трясущимися от страха губами красивые тёти Наташены пальцы, уже наизусть зная этот слегка солёный вкус, "Дайте мне шанс! Я не буду больше! Не на - а - адо! "
"Надо, Слава, Надо! Будет плохо, будет больно, но ты справишься и станешь достойным человеком... Правда она всегда лучше! "
"Тётя Наташа! Ну, умоляю! Не делайте этого! ", выбивался я из последних сил, вымаливая маленький шанс на выживание, "отец меня будет пороть! "
"Ничего страшного... это ещё никому не вредило! Ещё я попрошу его, чтобы ставил тебя в угол после этого с красной задницей! Тебе полезно будет постоять в углу! Будешь стоять и думать над своим поведением.. Осознавать всё, что ты не правильно делаешь в жизни...
