21 июля.
Раннее утро. Петя.
Ну, вот и беда пришла! Примерно за час до подъема меня разбудила Наташа. Проблемы у нас, говорит, у девчонок животы болят сильно. Выхожу в спальню – ужас! Никто не спит, девчонки бедные мои на кроватях скорчились, кто стонет, кто плачет. Да и Наташа сама, гляжу, бледная, но держится... Я ее за Сашей послал, чтобы та за врачом бежала, а сам разбираться начал, из - за чего это все, что ели. Выясняется, что наелись они вчера стручков каких-то с дерева. На горох, говорят, похожи, дурехи. Когда успели? А пока Вы с теми мальчишками беседовали, говорят...
Наташа вернулась, говорит, у Саши тоже есть больные, но не все, она просила и за ними присмотреть, а сама убежала. Сказала мне это и тоже скорчилась – прихватило и ее. Я чуть - чуть растерялся, а потом вспомнил, как сам в двенадцать лет чем-то отравился и чем меня лечили. У меня в комнате висела аптечка, нашел в ней активированный уголь, раздал всем по таблетке. В корпусе еще комната была, типа кухни, с газовой плитой, мы ее с Сашей как приняли, так и не открывали. Я – туда, воду греться поставил, чувствую – пригодится.
А девчонкам все хуже. Рвать начали... В спальне ужас, что творится... Тут и сестра наша медицинская прибежала с Сашей. Увидела это дело – за голову схватилась. Ой, говорит, это же ядовитые стручки! Просили же мы с Людмилой Сергеевной (это врач наш) это дерево срубить! И врача нет, как назло, домой отпросилась до обеда... Растерялась, она, короче...
Я ее за плечо трясу, говорю, я им активированный уголь дал, что еще делать? Она обрадовалась – ой, молодец, говорит. Надо им желудки промывать и клизмы делать. Только как их в медпункт доставить? Я говорю, надо здесь все, воду я уже грею.
В общем, успокоилась она слегка и пошла работа. Всего 14 больных оказалось – все мои и четыре мальчишки. И пошло дело. Она мне и Саше быстро объяснила, как желудки промывать и клизмы делать.
