Клизмы-то ладно, а вот заставить девчонку или мальчишку лира три воды выпить, когда им плохо и все назад лезет – это проблема. И орать приходилось и угрожать черт те чем...
Здоровых мальчишек убирать заставили. Они, конечно, носами крутят, противно, мол, но работают. А заодно и глазами по сторонам шарят. Нам-то не до заботы о девчачьей стыдливости было – тут же и клизмы делали и все... Ничего, переживут, живы бы остались...
В разгар работы директор появился. Уж откуда узнал, не пойму... Чутье, что ли? Ну, думаю, сейчас будет крику... А он молодец – меня и сестру выслушал и спокойно так спросил, что еще надо. Свою машину за врачом отправил и сам помогать нам начал.
Часа два этот аврал длился, но вроде, обошлось... Лежат мои девчонки по кроватям бледные, но уже видно, что получше им...
И вот тогда директор нас с Сашей в мою комнату завел и разбираться начал. А что разбираться? Я ему откровенно все рассказал. И про Сашу и про мальчишек этих и про стручки с дерева. Помрачнел он.
– Ваш прохлоп. – говорит.
А мы и сами знаем, что наш... Чувствую, дело идет к порке. Вряд ли директор такое дело безнаказанным оставит. Хоть бы не тянул уж, сказал бы сразу, а то он на нас тяжелым взглядом смотрит и молчит. И мы молчим.
– Врач сказала, – заговорил он наконец, – что, если бы не уголь, который ты, Петр, раздал, еще неизвестно, чем бы кончилось дело. И работали вы оба мужественно, не растерялись... Вот только это вас от порки на сборе вожатых и спасает. Но совсем безнаказанными я вас не оставлю.
Мы молчим. А что говорит? Виноваты...
– С тобой все ясно. – это он мне говорит. – Недосмотрел, не тем занимался...
– А ты, коза, – к Саше поворачивается, – виновата в том, что пошла вчера купаться, когда надо было в корпусе быть. Из - за тебя все это дело и заварилось. Да и за своими не уследила. Хоть они и не все у тебя наесться успели.
– Итак. На дневном совещании я о вашем прохлопе скажу, конечно.
