Казалось, что этой общей для всех проблемы, для нее не существует. И не потому, что у нее их было много – совсем наоборот… Просто для нее это было совсем не главное. Ей хотелось одного – любви. Я понимал это и она была счастлива. Действительно счастлива, она сама мне об этом говорила. А я? Разве мог я мечтать о чем-то ином…
-- Сегодня холодная вода. Я не пойду купаться.
-- Ну хотя бы пройдись к воде. Вон тот блондин и так умирает, глядя на тебя.
-- Ты хочешь, чтобы я ему сделала приятное?
-- Смотря что называть “приятное”…
-- Ты, конечно же, подумал о другом!
Конечно… Мог ли я не думать о том, что скрывается под туго натянутой тканью купальника? Мог ли я спокойно смотреть на эту бархатную кожу?..”
Он не замечал, что говорит в слух. Это была какая-то пьеса из жизни двух людей. И он говорил с ней сейчас. Но это была реальная жизнь, нелепо отнявшая одного человека у другого.
-— Хочешь кушать? – Я кивнул, по-моему, в ответ. Пахло действительно здорово.
Она с умилением смотрела на то, как я наминаю суп. Ей нравилось быть нужной. Она любила любить. Ей хотелось быть желанной. Она любила заботиться и быть под опекой.
Нашей странностью было не называть друг друга по именам. Так уж случилось и мы привыкли. Не помню даже кому в голову пришла эта мысль. Но нам это не мешало. Наоборот, это было частью игры, которая не была игрой. Как же мне жить без нее? Ее нет. Навсегда. Навсегда?..”
Его лицо исказила гримаса ужаса. Машинально он извлек изо рта фильтр сигареты и взял новую.
“Так я и не бросил… А ведь обещал ей бросить курить!.. Теперь это не имеет значения…
Снег тогда валил как никогда. Очаровательный вечер в оранжево-малиновом зареве огней. Сугробы… Я любил в них падать, а она смеялась, заразительно и прекрасно. Я впадал в детство в такие минуты. Мы упивались на фоне этой белизны своей безгрешностью. Мы были чисты как этот снег. Пьяны беззаботностью и неясной радостью. Господи, за что же это у нас отняли?!. Снежинки сверкали в ее волосах.
