Она может поглощать тебя всю, облизывая твое тело своей соленой влагою:
Я не такой пловец, как ты, дитя степей, я не могу догнать тебя в воде, поэтому я просто сержусь и машу тебе: мол все, вылазь, пора и честь знать. Ты прекрасно все видишь и понимаешь, но выходя из воды, изласканная этим жидким сладострастным чудовищем, ты изображаешь неподдельное удивление: <Как, разве ты звал меня? Я ничего не видела и не слышала:>
Увидев мое сердитое лицо, ты примирительно касаешься губами моей щеки. Они предательски теплые и я с ужасом понимаю, что ты добилась-таки от плещущегося чудовища всего, что хотела.
Твое тело все покрыто изумрудами капелек морской воды, они отсвечивают отблесками заката, и мне начинает казаться, что это океан подарил тебе это платье. У чудовища явно мужской вкус: все прелести твоего тела вызывающе открыты и отдельные капельки не прикрывают, а наоборот, подчеркивают его достоинства.
Я подаю тебе полотенце, нет, я накрываю твою спину, всю в бисере его сказочного подарка, но ты, словно почувствовав эту потерю, поводишь плечами, и оно соскальзывает тебе под ноги. Тебе тепло, и ты не хочешь стирать со своего тела это ощущение свежести. При всем желании я не смогу его дать, как бы ни старался: мои старания жарки и изнурительны, как только может быть изнурительна жаркая тропическая ночь. Не в силах прервать начатое, приходится лишь смахивать капли пота, так невовремя капающие со лба: В это время начинаешь вдруг некстати вспоминать о снеге и ласковом мартовском солнышке средней полосы.
