Я и так, и сяк, прикрикнул на нее даже, а она, знай, рыдает. Я уже и бояться стал – услышат ведь, дело то такое. Хозяйство мое давно поникло и вот лежу я на этой рыдающей девке и думаю: до чего ты старый чёрт дожил, чем ты кобелина лучше фашиста, совсем совести у тебя нет. Ишь что удумал – молодок портить. Поднялся я тогда, посмотрел на девку эту, сурово так посмотрел, и говорю:
- Ступай-ка ты внучка домой и прости меня Христа ради, дурака старого. Она поднялась, шатаясь, смотрит на меня ошалело, сопли вытирает. А потом бочком - бочком и деру дала, только пятки засверкали.
Вещички я собрал, а потом уж и не помню, как до дома доковылял. Упал на кровать, ну думаю, помру после этого, внутри-как будто жопой на фугас сел... День пластом пролежал. Ан нет – выжил, старая кочерыжка. Как оклемался немного, схватил я этот ихний компьютер с Интренетом и студентам отнес, пусть молодежь занимается, а мне старику и новостей по первому каналу хватит. Когда я компьютер-то передавал какому-то завхозу, один из хлопцев - студентов брякнул вслед:
- Пиздец, старики компьютеры раздают, а еще говорят, живем плохо!.
