Так, на него никто и не взглянул бы... Ни рожи, ни кожи, так, одна видимость
мужика. Как он затесался в нашу веселую компанию - не знаю. То ли он
оказался чьим-то другом, то ли наоборот, но факт остается фактом. Он был
здесь.
- Это серое, во всех смыслах, создание мрачно пялилось из своего
угла на всех лиц женского пола и испускало похотливые вздохи, отлично
понимая, что ничего ему на нашей групповушке не светит. Было бы хоть
как-нибудь понятно, если бы он любым способом начал бы к кому-нибудь
клеится, но нет. Парень просто сидел, пил одну лишь пепси и не поддавался
на уговоры хлебнуть жидкости с большим количеством градусов.
- Голоса его так же слышно не было. Он лишь криво усмехался на
рассказываемые анекдоты, а когда к нему обращались напрямую - ограничивался краткими репликами, типа "да" или "нет".
- Так и остался он в памяти народной, нашей то есть, совершенно
безымянным.
- И вот, в момент, когда все мы уже достаточно поднабрались и первые
ласточки начали вить себе гнезда, обильно пуская слюни друг на друга,
прозвучала самая длинная до сего времени фраза этого серого мыша:
- - Ах, оставьте меня, неужели вы не понимаете, я болен!.
- Болен? Тогда чего приперся? - возник у всех мужиков закономерный
вопрос.
Женская же часть общества отреагировала совершенно иначе:
- - Бедняжка! Так вот почему он такой понурый весь вечер!
- И бесцветное создание моментально оказалось окружено женской
заботой и лаской. Моей, к сожалению, в том числе. Ведь даму под шафе хлебом не корми, а дай кого-нибудь пожалеть и полелеять. Этим-то этот подлец и воспользовался так нагло.
- - И что же у тебя за болезнь?
- Это уже был мой вопрос. Эх, если бы я знала, чем кончится мое
профессиональное любопытство!
- Парень завздыхал, вращая глазами, и, выдержав театральную паузу
вымолвил:
- - У меня прогрессирующая лобковая аллопеция и циркумцизио вместе с аспермией!
- Все отшатнулись.
