В самом соку баба, - Заметила теща. - Мне кажется, ты не только смотришь, но и используешь нас, пока мы в отрубе спим?
- Брось ты на меня наезжать. Я же тебе случайно загнал. Смотрю, лежит рядышком голая баба, большую, аппетитную задницу подставляет, ну и все остальное наружу, почему бы мне не загнать разок?
- А я что так крепко спала, что даже не услышала?
- Еще как спала. Даже храпела, - подтвердил он. – Хотя во сне подмахивала.
- О - о - ох! Башка, раскалывается, мочи нет, - вставая с трудом, пожаловалась с болезненным стоном Валентина.
- Прикройся, хоть лахудра! Здесь мужик все-таки.
- Сначала водки налей, а то я сейчас подохну. А уж потом прикроюсь.
Плеснув водки в стакан, Анна протянула его подруге.
- На, пей, а то у тебя рожа такая распухшая, даже страшно. Слушай, да прикройся, чего ты перед зятем светишь мандой? А то смотри, как у него торчит в трусах.
- А - а, все равно. Пусть делает со мной, что хочет, у меня все равно мужика сейчас нет.
- Так ведь на тебя Сережа смотрит, а он все же мужик.
- Ну и пусть смотрит, мне не жалко. Что он бабьей дырки ни разу не видел? Сама вон тоже в одном халате сидишь, в прорехе тоже манда светится, волосня торчит.
Она выпила водку и хукнув в кулак, закусила долькой колбасы.
- Сережка, ты еще теще еще не засадил? Она ведь рядом с тобой голая валялась, задницу подставляла. Засадил бы ей по запарке.
- Ты что мелешь лахудра? Он же мой зять.
- Он мужик, а ты баба.
- Успокойся, уже засадил. А я так крепко спала, что даже не слышала.
- Не звезди, Анька. Все ты слышала. Я не поверю, что когда, хоть спящей бабе засаживают, она будто бы не чует этого.
- Сережка, ты что, действительно ей засадил?
- Ну, засадил, по ошибке конечно. Я смотрю, рядом голая баба лежит и задницей ко мне прижимается, ну я и вставил разок.
- Может ты, мне тоже вставишь разок. Мне сейчас хорошо стало, на мужичка потянуло.
