Он неловко замялся, вспомнив, что до сих пор не знает ее имени.
- Наташа. Давайте будем кушать.
- Вы из - за меня не пошли на работу? Не могли бросить одинокого больного мужчину?
- Пустяки! У меня очень кстати накопилась куча отгулов. Надо же их как-то использовать. Вот они и пригодились. Поухаживаю за Вами, пока не выздоровеете. Я ведь медик. Бывший медик. Ушла из больницы, потому что не могу смотреть на людские страдания. Ужасно боюсь крови.
Она присела на краешек его кровати, придавив тяжестью своего тела матрац и взяв тарелку, зачерпнула ложкой борщ. Вадим усмехнулся. Ох, женщины. Она, как ребенка, или немощного старика, собирается кормить его с ложечки. Его сердце накрыла теплая волна нежности и благодарности к этой малознакомой, но такой близкой и родной ему женщине. Рывком поднявшись в постели, он присел, опираясь спиной на спинку кровати и, склонившись над ее рукой, держащей ложку, нежно взял ее в ладонь и признательно поцеловал. Отобрав тарелку, он поставил ее на тумбочку и обняв Наталью крепко и нежно поцеловал в ее теплые губы, готовно распустившиеся под его губами. Прикрыв глаза, она мягко обхватила его шею руками, и они замерли, слившись в долгом поцелуе.
- Вам надо, хоть немного поесть. Как ни в чем не бывало, сказала она, когда они закончили свой долгий поцелуй. – И окрепнуть. Она тотчас смущенно порозовела, подумав, что он может неверно оценить ее замечание. Метнув на него быстрый взгляд, она заметила легкую улыбку Вадима и еще больше засмущалась.
- На это, кстати, тоже нужны силы, и немалые, - с вызовом заметила она, вновь беря в руки тарелку. – Не говорите мне, что прекрасно себя чувствуете и можете есть сами...
- Наташенька! Да разве я, против этого? Мне приятно, что ты так трогательно за мной ухаживаешь. Давно за мной не ухаживала женщина.
Она ни как не отреагировала на его фамильярность. Сев, как и прежде на краешек кровати, зачерпнула ложкой борщ и поднесла ее к его рту. Он был вынужден его проглотить.
