Ты налила мне свой любимый чай – очень вкусный, ведь ты так хорошо разбираешься в чаях. Чашка показалась мне холодной, но внезапно жидкость обожгла мои губы, и я, наконец, подняла свои глаза. Ты сидела напротив и смотрела на меня своими большими синими глазами – так преданно и с таким страданием во взгляде. Потом ты заговорила. Ты говорила о том, что это не было лёгким решением, но я должна тебя простить и понять. Простить – да, понять – да, но не любить тебя – тоже должна? Мы сидели долго: я молчала, а ты, то говорила, то подходила к окну и закуривала сигарету. Мой чай уже совсем остыл, когда я допивала последние капли, а в твоей пепельнице лежало с десяток окурков. Наконец, ты подошла ко мне и протянула мне свои красивые нежные руки. Я взяла их. Ты начала рассматривать мои пальчики, поглаживать их, потом поцеловала меня в лоб и повела за собой. Мы зашли в спальню, и я поняла, что мне необходимо сейчас твоё тепло, как никогда. Пусть даже это будет наша последняя ночь, пусть даже мы больше никогда не увидимся, пусть хоть там что – главное, что мне необходимо твоё тепло.
Мы легли под холодное одеяло, и я отметила для себя, что я начала различать тепло и холод. Ты была такой тёплой и нежной, а кровать и постельное бельё были просто ледяными. Мне хотелось сорвать с тебя нижнее бельё и вцепиться рукою в твою киску – я знала, что она теплее всего на свете. Однако вместо этого я засунула руку под твою маечку, а ты негромко простонала. Я ловко гладила и возбуждала твои груди, пока твои соски не стали упругими, как неспелая клубника. Было почти темно, но огонь в твоих глазах было невозможно заметить. Он освещал всё под одеялом, нашу комнату, нашу улицу и, казалось, даже весь город. Наконец, ты осмелилась первой стащить с меня трусики. Ты закинула их куда-то далеко, а сама спустилась головой под одеяло. Я гладила твои красивые белые волосы, прокручивая в голове эпизоды из прошлого. Я вспомнила нашу первую ночь на море, когда ты точно также вылизывала меня на ночном пляже.
