Другой рукой начала ласкать мне яички. Этим она ещё больше прибавила мне мучительно приятных страданий. Она, не моргая, смотрела мне в лицо. Глаза её искрились лукавством. Выносить этот взгляд стало невозможно.
Я страдальчески вскинул голову. Кругом плыли горящие жаром щёки девчонок, их жадно раскрытые глаза. Я отыскал взглядом Ленку. Её губы мелко дрожали. Она, не отрываясь, смотрела на меня. Запустив руку за пояс своих шортов, она яростно мастурбировала.
- Вот тебе и целка, -
мелькнуло у меня в голове.
Извиваясь всем телом, насколько позволяли привязанные к турнику руки, я почувствовал, что уже близок к развязке. Зойка тоже почувствовала это.
Она обхватила руками меня за ягодицы, широко раскрыла рот и отчаянным кивком головы особенно энергично насадила себя горлом на мой член так сильно, что вдавила свой нос мне в живот. Замерев, она перестала двигаться, работая только гортанью,
будто часто-часто и мелко-мелко дышала.
От полной беспомощности. От невозможности что-либо изменить. От неизбежности того, что через мгновение меня насильно заставят сорваться в пропасть оргазма, я стиснул зубы.
Содрогаясь в невыносимо сладостных конвульсиях, кончал я бурно и обильно, пытаясь, насколько это, возможно, вырваться от неё. Кхыкая и причмокивая, она жадно глотала сперму. Звуки были, словно лошадь пьёт воду на водопое. Она словно хотела захлебнуться. Наконец, умудрившись выплюнуть кляп, я бессвязно закричал, что вызвало кругом бурю восторгов. Она заставила меня излиться до последней капельки. И после ещё долго не отпускала.
Уже, казалось, всё, но её ногти больно впились мне в ягодицы, и она напоследок со всей силы всосала мой измученный член.
- Ха - а - а! -
широко открыв рот и громко выдохнув, наконец, оставила меня она. Мёртвая хватка её пальцев на моих ягодицах ослабла. Она отстранилась всем телом, облизываясь, как кошка...
Я обессилено висел на руках, привязанных к турнику.
