- И раз в год стричься наголо, от этого, говорят, волосы сразу лучше расти начинают. Кстати
сейчас это стильно. Сразу будете моложе выглядеть.
- При слове "наголо" у меня мурашки пробежали по коже.
А Алёна продолжала.
- Вас когда-нибудь стригли наголо?
- Нет, ответил я. И опять наступило молчание.
Было жарко. Я продолжал молчать. Алёна старательно трудилась, пытаясь сделать что-то из ничего. Спустя мгновенье она сделала паузу и глубоко вздохнула, глядя на свою работу.
- Так, - сказала она наконец, - прикрой глаза и не шевелись.
Зажужжал движок, но не успел я понять что происходит, как машинка в её руке поехала от
моего лба к макушке.
- Что Вы делаете? - в ужасе тихо сказал я.
- Посиди минуту спокойно, и уверяю тебя, ты не пожалеешь, - деловито ответила Алёна.
В два счёта она ловко состригла все остатки былой роскоши с боков и сзади. Я сидел, не зная что делать дальше и чувствовал что краснею. Но это было ещё не все. Не успел я опомниться, как она прыснула пену для бритья и стала начисто брить мне голову. Ещё минута и вафельное полотенце смахнуло остатки пены с моей абсолютно глянцевой головы. Алёна встала сзади, прижала мою голову к своей огромной упругой груди и от всей души поцеловала меня в макушку.
- Вот, теперь другое дело, - сказала она, - Это "нейкед". Обожаю этот стиль. Сразу помолодел.
И прошептала на ухо
- С Вас три гривны.
Я расплатился и ушёл. Дома я долго смотрел на себя в зеркало и вспоминал Алёну, её грудь, её поцелуй. Ночью мне снилось, что я от неё не ушёл, а повернулся, и мы целовались с ней уже в губы, затем я обнял её, обнял полную талию Алёны, и она прижалась ко мне своими большими бёдрами, и тут же огненный поток прожёг меня где-то внизу. Я проснулся. Семяизвержение во сне. Такое было лишь в девятом классе. Я встал и пошёл в душ. Вода бежала по голове и напоминала поцелуй Алёны. Я ощупал голову руками. Кожа была мягкая, как у перуанской собачки. Мне никогда не приходилось раньше её касаться.
