Девушка, девочка, девчушка... Босоногая худышка, мулатка. Ждет своего отца с моря, а я не знаю как с ней познакомиться. Она волнует меня, я задыхаюсь, когда вижу ее там... на пристани. Сегодня подойду, у меня веская причина, завтра уезжать, а так и не сказал ни одного слова. Что сказать? Глупость какая. Еще какая! Она не знает обо мне ничего, ну разве что: "Гринго приехал, не купается в море, не выходит в пуэбло, сидит кукучей в своей кабанье и лишь в окно выглядывает" А я знаю про нее всё, абсолютно! Пусть даже и выдумал. Она такая, такая... Спелая, тугая маслина, и блестит мелкими капельками пота в лучах заката. Её тело щедро начинено ядреным духом юга, знойной энергией, созрело для плотской любви обогнав при этом возраст, осторожность и практичность, понятие о том как выгодней распорядиться божьей наградой. Господи! О чем это я? Мне сорок... Ей тринадцать, может быть... Что же в ней такого, в этой шоколадной мулатке со смоляными, мелкими кудряшками вместо волос и еще по-детски, в ссадинах коленками?
Я видел ее позавчера утром в выбеленном солнцем и морской солью платьице едва прикрывающем то, что намагничивает взгляд. Несла пластиковое ведро набитое кокосами к лодке, рыбакам нужно пить в море, они ждали на пристани, сидели в лодке и покрикивали: "Рапидо! Рапидо!" Ей было тяжело, она изогнулась балансируя вес своим телом и... при этом свободной рукой прижимала к груди тряпичную куклу-обезьянку. В куклы играет, а я: тело созрело, тело созрело! Помочь или нет? Неудобно... Что подумают люди сидящие в лодке? Проклятые условности ограничивающие моё право на свободу. Что подумают люди... Что, подумают люди? Если вдруг, Господь сделал эту половинку для меня. Пусть ошибся в расе, пусть запоздал с возрастом. Но она именно моя половинка, та, что принадлежит одному гомункулу, одному атому, который во всей вселенной лишь один, а мы с ней его электрон с протоном.
Черт! Душно. Жарко.
