Она сидела в той же позе, что я ее оставил - опершись руками на кровать, с обнаженными грудками и с полуснятой юбкой на крепких бедрах, обтянутых тонкими черными колготками. Я взял ее за плечи и потянул к себе - она встала, как сомнамбула, и остальное сняла сама, переступила через трусики и остановилась в ожидании. Молниеносно раздевшись, я обнял ее, прижавшись всем телом, и мы мягко опустились на кровать, с которой я предусмотрительно откинул ворсистое покрывало.
Я начал ласкать ее, пытаясь припомнить все свои теоретические познания, я целовал и всасывал ее соски, мял и гладил грудки, чуть разведя ее бедра в стороны, ласкал и тер ее лоно, раздвигая пальцами упругие колечки волос ее треугольника - я хотел сразу приникнуть к ней губами, там, но она не позволила, моментально накрепко сжав бедра и, не отпуская мою голову, впившись в губы поцелуем. Очень скоро она сказала, не открывая глаз, хрипло - мы разговаривали движениями губ - и сколько раз у тебя это было, до меня. Ни разу, ответил я так же беззвучно. Она изумленно и радостно приоткрыла глаза, взглянув на меня уже по-новому, и начала благодарно и нежно оглаживать меня теплыми ладонями по всему телу...
Я уже готова, смущенно сказала она, прижимаясь ко мне еще теснее. И вот тут-то, а может и незадолго перед этим, мое звериное вожделение перешло в иную плоскость - плоскость нежности и ласки, что немедленно сказалось на моей боеспособности. Я, видишь ли, будучи юношей начитанным, был готов к этому, о чем ей и сообщил. Он боится, ему нужно помочь, сказал я. Я знаю, улыбнулась она, обхватила моего вялого братишку прохладным колечком пальцев и честно попыталась помочь мне. Увы, бесполезно, тут я понял, что усилием воли, даже с помощью волшебства ее пальцев, мне ничего не добиться. Подожди, сказал я, отводя ее руку, давай просто полежим.
