В случае чего скажу, что сама попросилась прилечь.
Она качала головой и приговаривала: «Я совсем пьяная Митенька, какая я пьяная! »
Я успокаивал ее, трогая через платье живот и поглаживая бедра. Я осторожничал, но хер стоял как кремлевский гвардеец, едва не выпрыгивая из штанов. Доведя захмелевшую дочь трудового народа до спальни, я еще раз огляделся, и уже более смелым движением погладил по заднице. Какая упругая жопа! Переставая соображать от нахлынувшего возбуждения, я захлопнул дверь, трясущейся рукой начал поворачивать ключ в замочной скважине. Она, шатаясь, послушно стояла рядом, хотя моя кровать, ложе начальственного сынка, была в метре от нас. Медленно поворачивая голову, она тупо озиралась вокруг.
- Митя, я пьяная ведь, пьяная, правда?! – она смотрела на меня бессмысленным взглядом.
- Вы, прилягте, Наталья Ивановна, вам лучше будет, я вам помогу, - я осторожно подтолкнул свою жертву к кровати. Мои предположения были верны, стоило капитанской женушке коснуться подушки, как она тут же отключилась, размеренно засопев. Она лежала раскинув руки, волосы разметались по подушке, бюст внушительно колыхался. Вид спящей, пьяной женщины окончательно сорвал мне крышу. Ощущение власти и господства над этой грудастой кобылой, заставляло мое сердце гудеть как пожарный набат. Наконец, я решился... Я лег рядом, положив осторожно руку ей на грудь, все еще медля, боясь, что она проснется, заглядывал в лицо. Она не просыпалась...Я смелел... Руки уже не опасаясь гладили грудь, живот, бедра... Но мне было мало... Осторожно повернув ее на бок, я застыл. Не проснулась. Застежка молнии на спине медленно поползла вниз.
Как же колотилось тогда сердце, в глазах рябило от страха и желания. Животная эйфория... Где сейчас все это?! Уже не вернуть...
Расстегнув молнию на платье, оголил, какой я пошляк, но как еще скажешь - шикарные сиськи! Как я их схватил! Начал тискать, такие мягкие, податливые, такие большие и теплые! Соски очень крупные, алые.
