Смазав сладким составом вокруг ее писи, я начал целовать ее.
- О, да, пожалуйста. Ешь меня, как конфету, - простонала она.
Я принялся целовать сильнее и глубже. Она взяла только испеченный эклер, который лежал под рукой. Большая грудь поднималась и опускалась, дыхание Анны учащалось. Руками она выскребла крем из эклера и смазала им грудь. Затем снова залезла в варенье и провела руками по всему телу. Анна смотрелась, как живой, самый аппетитный вишневый торт. Я почувствовал настоящий голод.
Я поднял ее на руки и аккуратно положил на пол, поверх мешка с сахаром. Я посыпал им ее лобок, а затем погрузил свой член в сочное влагалище. При каждом движении с ее живота сползали слои крема. Она взяла другой эклер и снова размазала его по груди, проведя затем руками по лицу.
Оно стало ярко - желтым. Она притянула меня к лицу. Наши губы встретились в сладчайшем поцелуе. Я скользил по ее телу. Наконец она закричала:
- Я хочу тебя в рот, ты же мужчина!
По команде я оставил ее кремовую писеньку и придвинул член к лицу. Ее руки вонзились в мешок с сахаром. Длинные ногти проделали в нем десять дырок. Я склонился над ее лицом, видя широко открытый рот и варенье вокруг губ. Я выстрелил туда сильной струей кремовой спермы. Остатки потекли по подбородку, скатываясь на грудь Анны. Она схватила мой мокрый член и стала посыпать его сахарным песком. Затем взяла его в рот, как ребенок берет шоколадное мороженое на палочке. Обняв меня за бедра, она старалась как можно глубже заглотить его.
Нас едва ли можно было узнать, мы все были в кондитерских продуктах.
В какой-то момент я услышал звонок входной двери. Я не обратил на него внимания, мы поливали себя несколькими литрами свежего молока, которое днем привез мой хозяин. Все вокруг было рассыпано и разлито, мы вышли через
запасной выход, не потрудившись закрыть его.
Я думаю, что не нужно объяснять, я больше не показывался в этой кондитерской.
