Он же все больше и больше
приходил в восторг от того, что она так безропотно отдала в его полное
владение свои тонкие и даже немного худые ноги. Он терся щекой и покрывал поцелуями ее колени, икры и голень, иногда цепляясь свой щетиной за легкий пушок, видимо, пропущенный при рассеянном девичьем эпилировании.
Наконец, он добрался до ее черных трусиков, источавших тонкий аромат
кофе и влажных тропиков.
Она сама помогла ему их снять, после чего откинулась на кресле так,
чтобы ему было удобнее ласкать ее в самом интимном месте.
Он бросил свой мужской трофей на заднее сиденье и склонился над
поднятыми вверх ногами.
Похоже, никого из них не волновало, что рядом жилой дом, вход в
подъезд, а вокруг полно фонарей.
Ему с его развращенным опытом давно плевать на все условности, а она
тут же впала в беспамятство, время от времени издавая стон и неразборчивый шепот страсти.
Несмотря на все его страстные усилия, она долго не могла кончить. В
какой-то момент по ее стонам ему показалось, что она достигла оргазма, он
поднял мокрое лицо и попробовал поцеловать ее в губы, но тут же ее рука
снова направила его в ту область, где сходились ее лежащие на руле и
водительском изголовье белые ноги.
- Make me come, - тихо и жалобно попросила она по - английски, который
стал ее вторым родным языком.
Теперь он понял, что это дело его мужской чести - довести ее до
оргазма. Четверть часа спустя его челюсти начало сводить, но по ее
нарастающему стону он понял, что близок к победе. Он попробовал помогать
себе пальцами, но она отшвырнула его руку. Наконец, путем проб и ошибок, он нашел то самое место, и именно ту ласку, которая приводила ее в наибольший восторг. Он всегда знал про этот волшебный скользящий бугорок, но он не ожидал, что он будет у нее так чувствителен и развит.
Между тем язык уже отказывался слушаться его. Это превращалось в
какой-то стайерский забег на выживание.
