До конца дня он ни отошел от нее ни на шаг, и проводил до самого дома и только когда за ней закрылась калитка, он пошел к себе.
* * *
Весь следующий день Яна пролежала в постели. Мама забеспокоилась, она подумала, что ее дочь перегрелась на солнце вот и расхворалась. Яна пролежала почти до заката, а после соскочила, как будто, что-то забыла и умчалась к реке, к иве. Но там не было никого, она просидела долго, и только с закатом солнца вернулась домой. По пути она зашла к своей подружке Нюре, навестила ее, посмотрела на Джека, погладила его, шепнула ему, что-то на ушко, пес завилял хвостом, как будто понял, что сказала ему Яна. А после со спокойной душой она ушла домой.
На следующий день Яна не спешила гулять, она знала, что он прибежит только после обеда. Она выспалась, понежилась в постели, а после начала смотреть на часы. Стрелки медленно двигались, казалось, что они стоят на мести, она взяла будильник приложила его к уху и убедившись что они идут, поставила обратно на комод.
Стоило часам пробить два часа дня, как Яна ожила. Она набросила на себя сарафан, положила покрывало, бутерброды и взяв зонтик от солнца пустилась в путь. Ей было весело, ее радовали поля, эта жаркая дорога, это звенящее пекло, ей все нравилось, даже то, что она устала и ноги заболели. Она подошла к иве и осторожно заглянула под ее крону. Там никого не было.
Яна привычным движением расстелила покрывало, сняла с себя все, и приготовилась ждать, но после немного охладившись все же набросила на тело сарафан. Она услышала его из далека, по его бегу, по шуршанию травы. Он вбежал под иву весь запыхавшийся, глаза чумные. Стоило ему только забежать, он мельком взглянул на Яну и тут же бросился к воде. Его болтающий язык ожил. Казалось, что он пьет уже больше пяти минут, что еще немного и его живот раздуется. Он поднял морду, облизался и снова начал лакать.
Она ждала пока он не удалит свою жажду, а сама в это время достала для него бутерброды и положила рядом собой.
