Геннадия не было, но Володя скомандовал РАЗ - ДВА - ТРИ. И я не стала противится - сверх легчайшая блузка и парусиновая юбочка полетели (но не долети) в сторону Владимира.
Мне всё это понравилось, танцевать голой мне офегительно нравилось. А танцевать под взгляды пританцовывающих мужчин – в тройне. Ни кого не заботило, что с моей спины могла бы и открыться дверь и войти посторонние или не дай бог наши заводские люди, да и на фиг наверняка назло всем пойду на поебит голой. Кто-то уже пытался обойти и прочитать. Но я сделала очень резкий оборот вокруг свои оси, и посыпались предположения – кто же там написан. Только с третьего моего резкого круга смогли прочитать – Пётр. Наш очкарик и без того красиво пританцовывал, а тут пошёл ко мне по ступенькам на пьедестал. Очень прикольно всё сотворили мальчишки. Я вся возбуждённая прямо в засос вцепилась в Петра и другой рукой ни чего не искала между ног, сразу за ремень его брюк через трусы - семейники к его члену! Все заорали ГОРЬКО! И вдруг включился марш Мендельсона, а мы с Петей всё целовались и целовались. Он помог расстегнуть ремень и приспустить брюки, член его не мог быть столь зажатым, и когда уже я его высвободила на свободу, то по громкоговорящей связи все услышали – Ольга Ивановна Вы срываете совещание - пулей идите на своё рабочее место. Я быстро выпорхнула в коридор. Пётр, чуть замешкавшись со своим освобождённых членом следом за мной.
Пробежав мимо холла, я поняла, что меня видели несколько мужчин и следом пробегающего мужчину, на ходу, застёгивающего ремень на брюках. Я уже представила такую картину, что я влетаю голой в кабинет – а там народ и через них исчезаю в какой – то двери. От ужаса я аж раскраснелась. Влетаю – но тут только Геннадий. Который мне полушепотом говорит – я всех отправил на балкон – ну быстрее же. Уф! И следом мой орёл Пётр.
Очкарик, но трахает хорошо, я удивилась, он оказывается мускулист и в чём–то даже извращенец.
