Глава 12.
Тетрадь Игоря
Домой мы возвращались вдвоем. Это получилось так естественно и просто. Ну, мне пора, сказала Наташа и взглянула на меня. Я провожу тебя, шепнул я. Проводи, ответила она. Никто нас не задерживал, никто не навязался нам в компанию. Катя с Мишкой проводила нас до дверей, именинница была сама любезность и прощание было трогательным. Бывай, пробубнил мне Мишка. И мы ушли. Мы медленно шли по опустевшим улочкам нашего городка. Была темная и очень звездная ночь. Я хотел обнять Наташу, но не решился и просто взял ее за руку. У нее была маленькая, теплая ладошка. Необъяснимое чувство жалости к ней вдруг охватило меня. Я поглядывал на ее лицо, на ее вязаную шапочку, на всю ее тонкую фигурку в болоньевом плаще и мне хотелось только одного, защитить и пожалеть. Не знаю от кого, не знаю почему, но именно так: защитить и пожалеть. Мне казалось, что все мое тело слегка звенит после того, что произошло между нами на балконе.
- Смотри, сколько звезд и какие яркие, - сказал я.
- Да, мне так нравится рассматривать звездное небо.
- Когда я смотрю на звезды, то думаю, неужели где-то там тоже есть жизнь?
- А я думаю, неужели ее там нет?
- Помнишь, как хорошо у Лермонтова, про кремнистый путь?
- Да, лучше не скажешь.
- Тебе кто из поэтов больше нравится?
- Мне? Мандельштам, Бальмонт.
- Ну, ты эстетка. Где же ты их достаешь?
- Отец принес.
- Ничего себе, тоже мне "моя милиция меня бережет".
- Причем здесь милиция. Это конфискат, с погранзаставы. Антисоветчина.
- Так это вообще антинародный поступок.
- Но ты же нас не выдашь?
- Не выдам. Тем более, что у самого рыльце в пушку.
- В смысле?
- Ну, "Голос Америки" каждый вечер слушаю, "Свободу" ловлю.
- За это не сажают.
- Но мне так хочется быть с вами. В первых рядах борцов.
- Хорошо, примем тебя в наши ряды, - она рассмеялась.
