- Тетя Нина, а где Сережка? – растерянно спросил Костя. – Мы с ним договорились, сегодня навестить Сашу в больнице.
Нина Павловна качнулась. Только тогда, Костя заметил, что она основательно навеселе. Это происходило у нее, в периоды очередной хандры, которая, как правило, долгими завершалась хмельными возлияниями. В такие дни, Сережкина мать жалела себя, упрекала сына за свое женское одиночество, в чем, бесспорно, была немного права. Но, с другой стороны, никто не заставлял ее рожать сына в пятнадцать лет. Сережка уж тем более не виноват в том, что девчонкой она проявила слабость перед своим воздыхателем, в результате чего родился он.
- Не знаю, Костенька. Ты же знаешь, он мне никогда не говорит, куда уходит. Кажется, он мимоходом все же сказал, что поехал к отцу и поживет у него несколько дней.
Недавно Сережка познакомился со своим отцом и вот, решил съездить к нему. Черт, но ведь только ехать надо примерно, суток двое, а потом, неизвестно, насколько он у отца застрянет.
- Костенька, милый! Хоть ты не оставляй меня одну! – С пьяной скорбью в голосе, жалобно попросила тетя Нина. – Я сейчас так одинока! Мне так плохо одной! Посиди со мной милый! Пожалуйста!
Из ее глаз потекли крупные слезы. Хотя Костя знал, что плачет не столько она, сколько выпитая водка, слез он все равно не переносил. Если кто-то рядом плакал, ему хочется успокоить. Поэтому, он молча расстегнул пуховик. Сережки, все равно нет, а один он, к Сашке не поедет.
- Молодец, что остаешься со мной! – Радостно воскликнула она и крепко обняла его.
Костя, смутился и покраснел.
- Костик! Неужели ты краснеешь? Смущаешься меня? – удивилась она и что-то, наконец, осознав, лукаво спросила:
- «Неужели, ты видишь во мне женщину? »
Подтверждая ее догадку, Костя покраснел еще гуще. Он давно и тайно влюблен в нее, но тщательно это скрывал. Но, наедине с ней, ему было трудно скрывать свои чувства.
