Так продолжалось довольно долго, и когда Анфисе стало казаться, что уже никогда не кончиться, Карлссон выдернул из нее член и залил Анфисину спину спермой. Изнеможенная, Анфиса опустилась на ковер.
Проснулась Анфиса от холода и боли. Неудивительно, она все еще голая лежит на ковре. Анус весь горел, полыхал нестерпимо. Она засунула в задний проход палец, достала. На кончике пальца повисла капелька крови.
- Бл..., порвал-таки, урод, - выругалась Анфиса.
Урод храпел рядом, на диване. Его вялое хозяйство, обработавшее Анфису, отдыхало на животе, глядя сливным отверстием в пупок.
«Уже, наверное, вечер, - подумала Анфиса, - надо принять душ и позвонить маме».
Она с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась к двери в дальнем углу комнаты. На двери красовалась пластиковая эмблема то ли зонтика, то ли душевой сетки. Анфиса повернула ручку, приоткрыла дверь и ступила за порог. Но не на гладкий кафель санузла, как ожидала, а на мокрую от дождя жесть крыши. Крыша ускользнула из - под ног, девушка упала и, кувыркаясь, покатилась вниз. Под грохот жести она с ужасом поняла, что это конец. Не тот, который несколько часов назад ковырялся в ее кишечнике. Нет, это конец жизни.
Онемевшие губы в бессильном спазме попытались прокричать:
- Люди добрые, ебите меня, куда хотите, только не дайте умереть!
Но вырвавшийся тихий хрип не смог перекрыть неожиданно появившийся стрекот, похожий на шум вертолетных винтов.
У самого тротуара, почти из - под под ног семенившей за пенсией маленькой высохшей старушке в черном платке, Анфису подхватили большие и теплые руки, понесли вверх.
Старушка перекрестилась:
- Свят, свят. Ангелы среди бела дня девушек на небо уносят.
Услышав слово «ангел», Анфиса потеряла сознание.
Очнулась Анфиса укутанной в пушистый плед в уютном кресле. Перед ней на маленьком столике стояла большая прозрачная банка малинового варенья, тарелка дымящихся плюшек и чашка горячего чая.
