Она чуть не упала от острого чувства блаженства.
Запрокидываясь на спину, она жадно ухватилась за него и горя от страстного желания, затянула его на себя. Елозя под ним, она с тоской думала, что отдаваясь мужу, она будет теперь мечтать о страстных ласках Павлова.
Бессчетно кончив, она ушла уверенная в том, что должность директора, отныне ей гарантирована. Она не подозревала о том, что уносит от Вениамина Михайловича его личный дар, который очень скоро обнаружит и вспомнит этот безумно приятный день, до краев наполненный медом грешной любви.
Возя ложкой по тарелке с супом, Мефодьев с подозрением смотрел на неожиданно раздобревшую сестру. Хотя она и до этого не была особенно изящного сложения, но сейчас ее грудь едва умещалась в ставшем тесном для нее платье, а зад чудовищно раздался, да и его жена тоже выглядит не лучше. Черт побери, он работает как ломовая лошадь, рискует здоровьем, а эти бесстыжие потаскушки, бессовестно спят с его третьим секретарем. Павлов, скотина, тоже хорош. Хотя бы немного уважал своего начальника и не лез в его личную постель.
Тоска сковала его усталое сердце в сплошной ледяной панцирь, словно состоящий из тоски и нестерпимой боли. Бросив ложку, он резко встал и пройдя в свой кабинет, достал из тайника бутылку коньяка. Выпив половину стакана, он внезапно испытал жестокую боль, режущую его сердце на части, схватился за него и недоумевая, что же это с ним случилось, стал медленно заваливаться на спину. Задыхаясь от острого приступа удушья, он попробовал крикнуть, но из его груди лишь вырвалось слабое мычание. Закрыв глаза, он ушел в вечность.
Его похороны, состоялись в четверг. Стоящий возле гроба второй секретарь райкома партии Вениамин Михайлович, заботливо поддерживал под руку одетую в траур вдову. Ее глаза были сухи.
Посмотрев на невозмутимое лицо Дарьи, сестра покойного впервые испытала к ней ненависть.
