- Смирнов, сегодня ты останешься после уроков. Я сама, буду заниматься с тобой. Ты портишь мне все показатели!
- Ла - а - а - дно, - лениво и безразлично протянул Пашка, понимая, что от настырной, и страшно вредной классухи, так просто, все равно не отмахнешься.
- Попробуй, только не остаться, и ты об этом пожалеешь, - угрожающе пообещала она.
- Останусь Марь Иванна. Чего ж теперь.
Пашка повернулся и, щедро раздавая приятелям подзатыльники, медвежисто зашагал прочь. Он был школьной достопримечательностью, умудряясь сидеть по два, а то и по три года в одном классе, кое-как доучился до шестого класса. Но, это не смущало его. Был он здоров и работящ, что в деревне ценится больше образованности, и поэтому, не опасался за свою дальнейшую судьбу. Знал, что приди в совхозную контору, с радостью примут скотником. Но, поскольку семилетка была обязательной, был вынужден тянуть лямку образования до конца. То есть, до окончания седьмого класса. Поскольку Пашка надоел школьным учителям хуже горькой редьки, закрывая глаза, они ставили ему за четверть тройки, выталкивая его, таким образом, из школы.
Марья была баба ничего, но от одиночества и неутоленной женской тоски злилась на весь белый свет, ну и на Пашку, естественно.
Глядя на ее обширную, рельефную задницу, тяжело покачивающиеся на ходу шары сисек, Пашка искренне недоумевал, какого хрена школьные мужики из числа преподавателей, смотря на эту смачную бабу, хлебалом щелкают. Такое мясо рядом зря гибнет. Будь он Пашка старше и немного грамотней, он непременно прибрал бы ее к рукам. Приголубил бы как следует, разгорячил, и затащил в постельку. А там... Дальше этого его фантазия не подвигалась. Таких мыслей достаточно, чтобы его колотушка начинала прорывать штаны.
Ладно. У него и без нее есть на ком отвести душу. Деревня последние годы заметно поредела, особо на мужиков и сейчас бабы стали не так уж разборчивы. Нужда заставит сухари есть. А он молодой, горячий, жадный до баб.
