Время в поезде летело незаметно. Иногда мне казалось, что стрелки на часах замерли и не двигаются, а иногда под стук колёс пролетало сразу несколько часов, словно их и не было совсем. Зимой темнело рано, и над белыми полями за окном, небо быстро меняло свой цвет: вначале оно стало сначала серым, потом сиреневым, потом чёрным. Тонкой, извилистой цепью, за лесом мерцало шоссе. Словно светлячки, по нему ползли десятки машин, освещая себе путь фарами. В поезде зажгли свет. Мы подъезжали к какому-то городу. В городах мы стояли долго. Набросив на плечи куртку, я вышел на перрон покурить и размяться. С неба падали крупные хлопья снега, оставляя на лужах круги. В светящемся названии города не хватало нескольких букв.
Не успел поезд остановиться, как тотчас же к нему сбежались местные старушки с корзинками. Одна продавала самовязные шерстяные носки, другая горячие пирожки с брусникой, третья газеты. Я купил себе пирожков, пару шерстяных носок и газету – в общем, весь ассортимент. Спрятав за пазуху покупки, я вернулся в купе. Там я натянул свою шерстяную обновку (в поезде ужасно дуло) и забрался на свою верхнюю полку. Мои соседки тоже уже вернулись с вокзала, как обычно, с пивом и, разлив его по стаканам, снова принялись обсуждать какую-то фигню. На этот раз они сетовали на то, что мужчина может мочиться стоя, а женщина должна все снимать, чтобы присесть под кустом. От этого у них невольно создавалось ощущение, что женщина создана такой, чтобы мужчине было удобнее ею пользоваться, в то время, как об удобстве самой женщине боги позаботились значительно меньше... Чтобы не слушать вздор юных феминисток, я решил полностью отдаться чтению газеты. Пробежав жиденькую колонку пошлых анекдотов, я стал, было, читать биографию Димы Билана - статья была выпущена к его очередному юбилею. Однако это было ужасно скучно, и я переключился на криминальную хронику. Там всегда есть от чего содрогнуться! Вначале рассказывалось о том, как в Самаре погибло двое девушек в аварии.
