- Я твои яйца в кисель разобью!
Звучит, конечно, устрашающе, - я был в шоке, правда не от самой угрозы, а от такой садистской выдумки (« в кисель перебью! ») и еще от того, что услышал это от пай – девочки, моей хорошей знакомой (она была девчонкой моего друга), почти круглой отличницы, гордости нашей группы и тому подобное. Эти слова эхом раздавались в моей голове, я потерял дар речи...
Ничего особенного я не сделал, точнее я вообще ничего не сделал, - за что!? А тетрадь ее помял Витек, подлый урод, кстати, ее парень. Помял и положил на мою парту, ушлепок он недоделанный. Я на перемене пошел отлить, возвращаюсь, а на парте у меня лежит тетрадь чья – то, я: «чья тетрадь? » спрашиваю громко так, и вдруг прямо перед собой вижу разъяренное лицо Олино (в жизни ее такой не видел, недовольной – видел, - губки поджимает, радость наша, бровки хмурит, но вот такой...), она резко выхватывает у меня из рук свою тетрадь испепеляет меня взглядом, задрав голову (я реально испугался, думаю, - что это с ней...), разворачивается и уходит на свое место. Звенит звонок, она становится за парту, вдруг резко поворачивает голову, - я стою, блин, такой онемевший, - и говорит мне ВОТ ЭТО. Я, конечно, вообще ничего не понимаю, стою потерянный, и кто – то ржет еще рядом, сволочь...
...Да она могла бы прям тогда свою блин угрозу выполнить, я бы не сообразил даже, как будто меня этой фразой – точь в точь, кирпичом по голове. Подошла бы и двинула бы своим этим набором чертежным (он у нее в старом тяжелом чехле. У всех пластиковые, у нее – металл, дерево, наверное, специально носит, от таких злодеев, как я с Витькой отбиваться.
