В момент Олиного пинка между ног, Витя резко свел бедра, схватившись руками за свои «кукайки», дугой выгнулся назад, страшно заорал, тут же упал лицом в снег и с таким напряжением извивался там, держась за мошонку, что я в каком-то параличе, с замиранием подумал «вот вот он отдаст концы... Неужели меня ждет та же участь?.»
Через пару секунд я немного пришел в себя после увиденного, и начал мыслить более или менее трезво. «Она же ему их отбила!.». Такой была моя первая мысль.
Тут я обнаружил, что моя собственная боль почти прошла. Между ног все еще мучительно ныло, но я уже мог попытаться встать на ноги и, скорее всего, устоял бы на них. Я опять посмотрел на Витька... и отвел глаза. Да, жалкое зрелище парень, получивший хорошего пинка в промежность; тем более, когда он словил этот удар от хрупкой девочки отличницы, ниже его на голову Бедный Витя...
- Что, жалко парня? – ехидно спросила Оля (кажется, я взболтнул вслух), я тупо уставился на нее, - так пойди - помоги товарищу... если сможешь, конечно.
Как я уже сказал, Витьку действительно было жалко. Я поднялся, и хромая поковылял к нему. Что, спрашивается, я мог в тот момент для него сделать? Не знаю, но нельзя же было оставлять его так. Что-то я должен был сделать, хотя бы дать горсть снега, чтобы он приложил ее к больному месту.
Я подошел к Витьке. С удовольствием опустился на корточки. Он лежал на боку, сложив руки между бедер, и тихо стонал. Я похлопал его по плечу: «Вить, снег приложи...». Нет, ему все еще решительно не было никакого дела до окружавшей его действительности. Тогда я взял горсть снега и приложил к своей отбитой мошонке. Стало чуть легче, я решил поприседать.
Едва поднявшись (мои ноги были широко расставлены), я получил сзади крепкий удар по мошонке. Не между ног, а именно по мошонке. Причем, сразу же. Не знаю, целилась ли она специально или так получилось, но хорошенький увесистый удар пришелся точно в мошонку.
