Дыхание прерывистым стоном рвалось из груди, словно вышибаемое могучими толчками, и стоны уже превращались в короткие нетерпеливые вскрики, распахнутые глаза Катюши смотрели на Гену с томящей блаженной мукой. Часто, мучительно задышав, Саша забился вдруг беспорядочно. Особенно сильно вогнав член, остановился, а Катюшка – Катюшка, выгнувшись и оцепенев, прижалась к вонзенному члену, ощутив хлынувшую во влагалище горячую струю спермы почувствовала, как вместе с ней хлынула в ее тело неудержимая волна оргазма, закричала, широко распахнув рот от мучительного блаженства, затопившего всю ее.
Несколько мгновений лежала она так и напряжение уже начало отпускать ее, когда Саша, вновь вскинув и прижав к себе ее бедра, снова начал всаживать в ее разверстое чрево вспыхнувший тугой силой член и новая, теперь долгая и протяжная волна оргазма, охватившая ее, вышвырнула тело на вершины блаженства, вновь сковав оцепенением. Когда смолк ее крик, перекинув ногу через сидящего мальчика сползла она на пол, встав перед ним на колени, глядела жадно, как струи белесой спермы брызжут в ее лицо , заливая глаза, рот, стекают на груди и ловила их язычком, прикасаясь губами к головке, приподняв руки сжала, массируя яички и, распахнув рот , глубоко приняла восхитительный орган, торопливо отсасывая капельки спермы.
Смущение вновь окатило ее удушливой волной стыда. Она повернулась к Гене, не подумав даже, что вся залита мутно белыми струйками спермы. Она текла по лицу, сочилась с уголков губ, заливала груди, стекая на живот – и увидела его глаза, все так же светившие ей безмерной, пугающей негой и трепетной лаской. Вновь поняла его сердечком девичьим своим – он действительно счастлив за нее, счастлив искренне и безмерно, как счастлива и она и безмерно рада этим струйкам, стекающим по ее телу , она была желанна. Это чувство, пленительное для любой женщины, переполняло ее сейчас, а капающая на груди сперма была живым подтверждением этого.
