После её смерти родители разрешили мне жить в ней одной, сказав, что я уже девушка взрослая и у меня должно быть своё жильё.
Когда входная дверь закрылась, мужики совсем обнаглели, и, окружив меня, не слушая моих протестов, начали лапать за грудь, попку и киску сквозь одежду. Я пыталась вырываться и брыкаться, но все мои попытки были тщетны. Я кричала, что бы они прекратили, что я не хочу, что я ещё девочка (что было правдой, так как я считала, что секс должен быть только по любви, и только между теми, кто очень давно встречается друг с другом), но они лишь смеялись над этими жалкими попытками, и продолжали, окружив меня, лапать, и рвать мою одежду.
Затем, когда на мне уже не осталось одежды, лифчик был разорван, а джинсы с трусиками спущены до колен, мужчины меня потащили в комнату. Там они повалили меня на кровать, и моей одеждой, которую они достали из шкафа, привязали мои руки и ноги к ножкам кровати. Рот, что бы не визжала, заткнули мне кляпом, сделав его из моих же трусиков и чулочков. Один из мужчин, Слава, взяв на кухне ножик, разрезал мои джинсы с трусиками, «Что бы не мешались! », как он сказал. Я продолжала извиваться и мычать, но, получив несколько сильных пощёчин, успокоилась, так как поняла, что это неизбежно, и лучше подчиниться, чем быть избитой.
Мужчины продолжали меня лапать, грубо сжимать и мять мои груди и киску. Вдруг Сергей навалился на меня, и попытался своим членом, который показался мне огромным, войти внутрь. Но, так как киска была девственной и сухой, у него ничего не получилось. Тогда он, с матами, несколько раз плюнул на неё и растёр слюни по всей киске, введя неглубоко внутрь свой палец. Затем он попытался войти ещё раз. На этот раз член неглубоко погрузился в мою киску и упёрся в девственную плеву. Я попыталась взбрыкнуть, но было уже поздно. Его член резко вошёл внутрь, рвя мою плёночку. Если бы не кляп во рту, то, наверное, весь дом бы услышал мой крик боли и отчаянья.
