Все это молча.
И вдруг она всхлипывает и начинает плакать. Она плачет громко, в голос, она причитает, словно, старушка, она падает мне на грудь, я не знаю, что с ней делать, никогда я не видел ее такой, я глажу ее плечи, спину, голову, это совсем не те ласки, что три минуты назад, а она все плачет и плачет.
- Я боюсь, неужели ты не понимаешь, у меня еще никого не было, вдруг я забеременею, отец убьет меня, а ты меня бросишь, как бросил Лидку, кто я тогда, ты хочешь, чтоб я пошла по рукам, если бы ты меня любил, ты этого бы не требовал, ты бы жалел меня, берег, зная, что я еще ни с кем...
Она продолжает обвинять меня, а сама все плачет и плачет, а я молчу и молчу.
- Что ты молчишь? - спрашивает она вдруг, продолжая всхлипывать.
- А что говорить? Не хочешь-как хочешь. Я думал, что после этого мы станем ближе. А чтоб не забеременеть, есть масса способов. Ты хочешь сохранить себя до свадьбы, так твой жених этого, может, и не оценит. Скажет, что же тобой никто не интересовался, что ли? А если мы будем и дальше вместе, то я буду тебе только благодарен, за то, что ты не отказала мне именно тогда, когда я больше всего в этом нуждался. Ты не представляешь, как я мучаюсь.
Она снова выпрямилась. Вздохнула. Мы помолчали.
- Завтра я буду тебя ждать. Хочешь - приходи, не хочешь - не приходи. Только сейчас ничего не говори. Просто пойдем домой и все. Пойдем.
Я подал ей руку, и мы встали.
Встали и пошли. И я был уверен - она придет.
И она пришла. Только опоздала на полчаса.
Ну, по такому поводу - можно.
Я проснулся с мыслями о ней. Отец уже позавтракал и громко шуршал в туалете. Затем он заглянул ко мне и, увидев, что я уже не сплю, сказал, что уходит.
- До вечера, па! - крикнул я ему вслед
- Сваргань что-нибудь на ужин, - ответил он.
"Сварганим", - подумал я и вскочил.
Я все-таки не был уверен, что Наташа придет. Выйдя во двор, я первым делом запер в будке Шарика.
