Я промолчала и шмыгнула за дверь.
Рука Мишки, обнимающая меня за плечи, вдруг непостижимым образом удлиняется и достает до моей груди, я не отталкиваю его, он наклоняется и целует меня, я чувствую, как он резко двигает языком, рот мой непроизвольно приоткрывается и вот его язык уже у меня во рту, такой поцелуй мне незнаком, сначала непривычно, но постепенно я вхожу во вкус и вот мы целуемся, целуемся, он двигает языком туда - сюда, боже, зачем он так делает, что это со мной, ой, я не могу, господи, хоть бы не включили внезапно свет.
И, словно в ответ на мои мольбы, в зале внезапно зажигается свет.
Описать, то, что происходит в зале почти невозможно, мы с Мишкой, оказываемся почти ангелами, хотя смотрим вокруг выпученными глазами, но нам необходимо лишь перевести дыхание, а вот некоторым парочкам посложнее принять благопристойный вид. Опять лучше всего тем, которые в лоджии, они так и не показываются. Я не могу отвести глаз от девочки в нашем ряду, далеко, справа, юбку она успела одернуть мгновенно, но, увы, ниже колен белеют ее скрученные трусики, надеть она их сможет, только когда снова выключат свет, а пока бедняга пытается прикрыться сумочкой, делает вид, что что-то ищет на полу, отчего привлекает к себе еще большее внимание.
Парни начинают свистеть, материться, начинается сплошной бедлам.
- Убью, - вдруг произносит Мишка, и встает.
- Куда ты? - я не понимаю, что происходит.
- Они нарочно включают свет, - он хочет выйти.
Я, наконец, соображаю, в чем дело и удерживаю его за руку.
- Не ходи, не надо, - Мишка, злится, но в конце концов, садится на место.
Я рада своей маленькой победе над ним.
Настроение все же испорчено и, когда Мишка предлагает мне уйти, я соглашаюсь.
Мы выходим из кинотеатра, уже почти стемнело, не торопясь, мы идем по улице. Темно - синее небо, одуряющий запах акации, начало лета, как я люблю эту пору.
