Маша унесла его в куда большее наслаждение, чем все они вместе взятые. Родная и любимая, милая девочка, которая была единственным любимым человеком у него на Земле, искренне и с удовольствием дарила ему наслаждение, пусть даже и запретное, но всё же... Ворон, наконец, сам повалил Машеньку на кровать, и стал покрывать её всю поцелуями, аж всхлипывая от счастья. Он так долго этого ждал, отгоняя эти мысли, думал что это ненормально, в воспоминаниях всплывали криминальные хроники про педофилов. И вот вырвалось и реализовалось в этот момент то, ради чего, может быть, он и пришёл в этот мир - ради тех минут их близости, той безграничной любви, которая смела разом все внушённые обществом предрассудки, и слила их души воедино... Кожа девочки была белая и шелковистая. Ворон страстно вылизывал всё её нежное и ещё детское тело, облизывал маленькие сисечки. Дыхание его было тяжёлым и частым, губы метались по всему телу, что Машеньке очень понравилось. Наконец, он обслюнявил палец, и стал им массировать девочкину писечку. Маша тоже стала стонать от накатившего наслаждения - она была уже давненько знакома с мастурбацией, а тут её любимый дедушка, которого она давно хотела, делал ей этот массажик...
Машенькина пися стала и сама увлажняться. Ворон это заметил, и убедился ещё больше, что ей тоже нужна эта близость, что то, что они сейчас делают - не ошибка. Он отвёл палец, и прильнул ртом к этому божественному отверстию в теле внучки. Он старался делать это как можно нежнее - обвивал клитор губами, скользил языком по всему отверстию, хорошо смачивая слюной. Маше было очень хорошо - она закрыла глаза, открыла рот и тяжело дышала. Руками она нежно гладила его голову. Они настолько раскрепостились, что забыли обо всех правилах и запретах. Когда Ворон отвёл лицо от писи и приподнялся на кровати, жалобно глядя Машеньке в глаза, она всё поняла и подбодрила:
- Давай...
Член торчал, как палка от таких "игр" и хотел "продолжения".
