Все печали и страхи, которые преследовали меня несколько секунд назад, растворились, забылись, улетучились в небытие.
Зайдя в дом, Димка быстро скинул свою куртку и вынул из пакета, также принесенного с собой бутылку красного вина, закупоренную кустарной пробкой. Как он мне пояснил, это вино настаивает его дед, и он попросту умыкнул у него одну бутылочку, чтобы продолжить наш с ним праздник. Я не верил своим глазам, что он, мой Димка, опять рядом со мной. Праздник продолжается. Мы, как и вчера, уселись за стол, погасили в зале свет и зажгли ту самую свечу голубого цвета. Разлив вино по бокалам, пригубив несколько глотков, мы разговаривали с Димкой обо все, что нам приходило в голову. Нам было совсем безразлично, о чем говорить, потому что нам и так было уже хорошо, хорошо оттого, что мы опять были вместе.
Но вино не пиво и наши с Димкой головы очень быстро начало туманить. В этот раз мне не нужно было намекать Диме, что пора идти в постель, он сам предложил мне пойти ложиться. Я охотно откликнулся на его предложение, и мы пошли снова в родительскую спальню, чтобы улечься в родительскую кровать.
Я начал быстро расправлять кровать, почему - то немного суетился в предвкушении чудесной ночи, а Димон в это время опять стоял и, наблюдая за мной, хитро улыбался, пронизывая меня насквозь взглядом заговорщика. Расправив койку, я начал снимать с себя одежду. Когда я остался уже в одних трусах, вдруг во дворе залаял Барсик. Я немного взволновался, подумав, не подъехали ли на день раньше родители. В связи с этим я вышел в зал, чтобы посмотреть в окно. Но к счастью Барсик видимо решил облаять пьяного мужика, проходящего еле - еле возле ворот нашего дома. Когда я вернулся обратно в спальню, то увидел лежащего в одних трусах на кровати Димку. Причем в этот раз на Димке были точно такие же, как у меня, черные трусы.
